Демидов попал под опалу высшего правительства, по преданию здешних старожилов, за то, что он продал несколько пушек с своих заводов в иную землю. Желая избавиться от опалы, Демидов обратился к Александру Игнатьичу Сахарову, любимцу Екатерины Великой, у которой он состоял камердинером в чине полковника, и просил заступничества Сахарова перед Императрицей. Сахаров согласился ходатайствовать за Демидова пред Императрицей, но с тем условием, чтобы в случае успеха его ходатайства Демидов уступил Сахарову все Алексеевское имение если не даром, то за половинную цену. Демидов согласился на это. Сахарову, действительно, удалось исходатайствовать у Императрицы помилование Демидову, который за такую услугу и передал Алексеевское имение Сахарову. И с тех пор – с 60-х годов прошлого столетия – до революции Алексеевским имением владеет род Сахаровых.

Александр Игнатьич Сахаров был помещик очень богатый, владевший, кроме Алексеевского, многими вотчинами в разных местах. Получив здешнее имение в свое владение, Сахаров значительно увеличил оное прирезкой нескольких тысяч десятин земли от казенных крестьян села Куркула. И сделалось Алексеевское – Сахаровское имение одним из лучших имений здешнего края. Будучи громадно по количеству земли (20 верст длины и ширины), оно отличалось и превосходным ее качеством. Поля в нем были черноземные; луга – превосходные, пойменные, со множеством значительных озер, изобилующих рыбой, которая заходила в озера во время весеннего разлива Камы и здесь оставалась. Было в имении много и хорошего леса. При таких благоприятных условиях имение Алексеевское доставляло владельцу очень хороший доход. Но Сахаров не удовлетворился этим. Обладая предприимчивостью и значительными денежными средствами, он решил сделаться заводопромышленником. И вот по распоряжению Сахарова управляющий его Алексеевским имением, надворный советник Василий Иванович Архипов, начинает подготовлять различных мастеровых из крепостных людей, посылая их в значительном количестве в Казань на обучение нужным мастерствам. Прежде всего приступлено было к устройству кирпичных заводов и приготовлению кирпича, а затем уже и к постройке каменных зданий для заводов и фабрик. Так как для успешного производства всех этих работ требовалось много рабочих, а обученных в Казани мастеров было очень недостаточно, то недостаток этот пополнили крестьянами – земледельцами, которые мало-помалу совсем отстали от земледелия и превратились в специальных каменщиков, печников и щекотуров (штукатуров – прим. ред.), передающих свое ремесло из рода в род последующим поколениям, даже до настоящего времени. По выстроении около десятка огромных каменных зданий были заведены винокуренный и конный заводы, разведены тысячные стада испанских овец, открыта суконная фабрика. И закипела в Алексеевском заводская, а вместе с тем и торгово-промышленная жизнь на радость барину, на пользу управляющему и на горе крестьянам – земледельцам. В это же время стала усиливаться здесь хлебная торговля, каковую производили здесь большей частью приезжавшие из городов Чистополя, Казани, Нижнего и даже Рыбинска купцы. В то время пристань Алексеевская была в несколько раз значительнее Чистопольской. На здешней пристани каждую весну нагружалось разным хлебом до 300 мелких судов в 2 тысячи кулей каждое. В таком положении хлебная торговля находилась до самой смерти Александра Игнатьича Сахарова. После же смерти Сахарова хлебная торговля быстро пошла к упадку, главным образом оттого, что управляющий, назначенный от опеки, под которую поступило временно имение Сахарова, стал стеснять хлебных торговцев непосильным окладом за право торговли хлебом в селе Алексеевском, чем и отбил у них охоту приезжать сюда.  Живя в Петербурге и получая значительные доходы с Алексеевского имения, Сахаров воображал, что крестьяне алексеевские благоденствуют, живут привольно, тем более что отсюда всегда ему доносилось о богатой, по крайней мере, привольной жизни здешних крестьян. А на самом деле эта жизнь была далеко не такова. У Сахарова пахатной земли было весьма много, а между тем рабочих людей было мало, так как многие крестьяне обращены были в разных мастеровых для заводов. Нелегка была барщина и прежде, когда земли было меньше, а когда земли прибавилось, эта барщина сделалась решительно непосильной для наличных крестьян – пахарей. Управляющий для того, чтобы барская земля была обрабатываема вся, давал во время страды такое приказание: высылать на барщину крестьян обоего пола на всю неделю, с утра понедельника до вечера субботы, с приказом брать для себя пищи на все это время, чтобы не терять времени на ходьбу за хлебом. В случае недостатка у кого-либо на всю неделю хлеба, бабы тихонько по ночам уходили домой, где приготовляли пищу, и к утру являлись на работу. Мало того, для соблюдения экономии во времени всем крестьянам, отправляющимся на барщину в поле, приказывалось брать с собой с серпами и косы для того, чтобы, по окончании работы в поле, прямо идти в луга на сенокос, не заходя домой. А, чтобы крестьяне не смели дозволять себе какого-либо опущения в работе, не вздумали отдыхать, для наблюдения за ними были назначены 50 десятников, не дававших никакой пощады рабочим и за всякую малую неисправность строго наказывавших крестьян. Все это делалось управляющим без ведома Сахарова, никогда не бывавшего в селе Алексеевском. Наконец случайно слухи о бедственном положении здешних крестьян дошли до Сахарова, который и вынужден был приехать сюда и лично удостовериться в справедливости слухов. Приехавши сюда, Сахаров сменил управляющего и запретил целонедельные барщины, чем несколько и облегчил горькую участь здешних крестьян.  По смерти Сахарова имение его досталось сыну его Ивану Александровичу Сахарову. Про этого Сахарова передают, что он значительное время жил здесь, в Алексеевском, что он был женат на богатой дворянке Елагиной, имевшей собственный капитал, что он имел где-то сахарный завод, бывший причиной его несчастья – развода с женой. Иван Александрович Сахаров не успел при жизни пристроить детей своих, которые по смерти его и поступили под опеку. Опеке уже привелось делить имение между наследниками, когда они достигли совершеннолетия. Делить привелось на шестерых: на одного сына Алексея Ивановича Сахарова и на 5 сестер его. Кажется, не особенно долго Алексеевское имение было в раздельном владении. За смертью ли сестер, или через покупку, но только все Алексеевское имение опять перешло во владение одного лица – Алексея Ивановича Сахарова. И при этом Сахарове нередки были в селе Алексеевском случаи грабежей и убийств, против которых приняты были наконец строгие меры со стороны вотчинной конторы, по распоряжению которой по ночам ездили по селу конные караульщики с заряженными пистолетами для наблюдения за подозрительными личностями. Этим караульщикам случалось иногда находить кости и даже целые тела человеческие. В числе караульщиков был, между прочими, Иван Кладов с братьями. С тех пор разбой в селе стал прекращаться, и только в 40-х годах вновь проявился атаман – разбойник Быков с помощником Чайкиным; но он был не алексеевского роду-племени, а житель соседней деревни Феодоровки, не крепостной человек, а вольный крестьянин Государственных Имуществ. Разбои свои, а нередко и убийства шайка Быкова производила преимущественно в окружности, не далее 40 верст во все стороны от Алексеевского. Во многих селах и деревнях Быков имел пристанища. Бывал часто и в здешнем селе, даже днем нередки были его посещения, особенно за покупкой провизии и вина. Летом особенно часто Быков находил убежище в здешнем лесу, на пчельнике, где шайкой его готовились обеды и ужины (конечно, из готовой провизии – баранины или телятины) и производились пирушки. Пришел конец и этой шайке в конце 40-х годов. Сначала был пойман Чайкин здесь, в Алексеевском, где он с Быковым преспокойно пил водку. Здешний народ знал Быкова и Чайкина, много раз видели их в селе и прежде, но боялись ловить их. Но появилась наконец у мужичков храбрость, они вздумали поймать разбойников. Окруживши разбойников, спрашивают их: «Что вы за люди?» «Скотопромышленники», – был ответ. «Покажите билеты!» – «Они у снас на квартире». Пошли на квартиру – разбойники впереди, а за ними здешние смельчаки. Как только завернули за угол, разбойники бросились бежать в поле, мужики за ними. Разбойники стали обороняться. Один, ближе к мужикам, Чайкин, – саблей, а другой, пока старались уловить Чайкина, Быков, побежал в лес, в котором и скрылся. Уже месяца через два был пойман Быков в деревне (ныне село Лебедино) в 20 верстах от Алексеевского. Присуждены они были к 12-тысячному строю. Говорят, что Быков 8 000 ударов вытерпел живым, а на 9-ой тысяче помер; Чайкин же прошел только 6 000, а на 7-ой помер. Скелеты их я видел в Казанском университетском анатомическом кабинете, где они, вероятно, красуются и до сего дня. После Быкова здесь, в селе, и во всей окружности не появлялось никаких разбойников, и с тех пор село Алексеевское сделалось довольно мирным и безопасным. После смерти Алексея Ивановича Сахарова остались двойные наследники: от прежней жены сын и дочь, которым достались Саконы и деревня Сахаровка, основанная  первым Сахаровым, и трое малолетних от последней его жены – 2 сына и дочь, которым достались села Алексеевское и Лебяжье и деревня Николаевка.

По переписи за 1861 год помещики Сахаровы владели Алексеевским, Лебяжье,  д. Николаевской, с.Никольским (Спасский уезд, там был конезавод, в годы советской власти – конезавод №57). Имели 17. тыс. десятин земельных угодий и 1702 человека крепостных крестьян. В 1861 году из 570 домов 270 домов занимались земледелием, крестьяне 300 домов занимались разными ремеслами: штукатуров было 150 человек, плотников- 30, сапожников – 18, кузнецов – 18.